Именно эта дорога положила начало строительству в России сети железных дорог

Заканчивался октябрь 1837 года. Тридцатого дня в 12 часов 30 минут дважды ударил станционный колокол, протяжно прозвучал свисток паровоза "Проворный", и первый поезд отправился по железной дороге общего пользования Санкт-Петербург – Царское Село.

Однако, справедливости ради, отметим, что первая паровая железная дорога в России появилась еще в 1834 году. Ее построили крепостные умельцы-самородки Ефим Черепанов и его сын Мирон на Уральском Нижнетагильском металлургическом заводе. Ими же были построены и два паровоза для этой дороги. А еще раньше, 20 ноября 1809 года, вышел царский Манифест, в котором говорилось: "Распространение земледелия и промышленности, возрастающее население столицы и движение внутренней и внешней торговли превосходят уже меру прежних путей сообщения".

Это вызвало к жизни новые структуры. Вместо Департамента водяных коммуникаций и Экспедиции устроения дорог были образованы Главное управление водяными и сухопутными путями сообщения, Корпус и Институт Корпуса инженеров путей сообщения, который разместился в бывшем Юсуповском дворце. Корпусу поручалось строительство и эксплуатация всех путей сообщения, а институту – подготовка нужных для этих целей специалистов. Организатором и первым директором института стал известный испанский ученый, механик и строитель Августин Августинович Бетанкур.

Создатели первого паровоза: отец и сын Черепановы

Cреди выпускников института были будущие видные инженеры, ученые в области строительства и эксплуатации железных дорог: М.С. Волков, С.В. Кербедз, Н.О. Крафт, П.П. Мельников, Д.И. Журавский и многие другие. Их стараниями и настойчивостью железнодорожная колея потянулась по российским просторам. День 1 февраля 1842 года был отмечен важным событием. Император Николай 1 по докладу П.П. Мельникова и Н.О. Крафта подписал высочайший Указ о сооружении железной дороги Санкт-Петербург – Москва. А начались работы уже 1 августа. Строительство дороги было разделено на две дирекции: Северную во главе с Мельниковым и Южную, которую возглавил Крафт. К ним прикомандировали 27 молодых инженеров – выпускников Института Корпуса инженеров путей сообщения.

Юсуповский дворец, в нем размещался Институт Корпуса инженеров путей сообщения

Дорога строилась по инженерно обоснованным параметрам, обеспечивающим наряду с экономической целесообразностью потребную пропускную способность с учетом перспективы. Были выбраны оптимальные уклоны, радиусы кривых и другие характеристики. Земляное полотно возводилось сразу под два пути. Впервые стали укладываться широкоподошвенные железные рельсы. По настоянию Мельникова ширина колеи была установлена равной 5 футам или 1524 миллиметра. Она стала стандартной для всех дорог России.

Строителям для преодоления водных преград пришлось возвести 8 больших и 182 средних и малых мостов. На дороге были построены 34 станции. Возведены два крупных вокзала в Москве и Петербурге по проектам известного архитектора К.А. Тона. Они и по сей день радуют глаз совершенством своих форм. Первого ноября 1851 года самая большая по протяженности двух путная железная дорога была открыта, и по ней из Петербурга в Москву в 11 часов 15 минут отправился поезд. В пути он находился 21 час 45 минут и прибыл в Москву на следующий день в 9 часов утра.

Первая русская магистраль, являющаяся в наши дни частью Октябрьской железной дороги, начала работать. По ней пошли поезда, ведомые паровозами, построенными на Александровском заводе Петербурга. Размеры перевозок быстро росли. Уже в 1852 году дорога перевезла 719 тысяч пассажиров и 164 тысячи тонн грузов. Расстояние от Петербурга до Москвы – 650 километров – скорый поезд преодолевал за 12 часов.

Статья с сайта РЖД "https://old-history.rzd.ru/history/public/ru?STRUCTURE_ID=5040"

     Восста́ние на Сена́тской пло́щади 1825, вооружённое выступление, инициированное участниками движения декабристов с целью свержения самодержавия и введения представительного правления. Произошло 14(26) декабря в Санкт-Петербурге.

Предыстория

  В 1824–1825 гг. руководителями Союза соединённых и убеждённых (Северного общества декабристов) (Н. М. Муравьёвым, К. Ф. Рылеевым, князьями Е. П. Оболенским и С. П. Трубецким) рассматривалась возможность вооружённого выступления для реализации политической программы организации (свержение самодержавия, введение представительного правления), с помощью подготовленных к участию в этом выступлении частей армии и флота с последующим арестом, отправкой за границу или даже убийством членов Императорской фамилии. В качестве возможного благоприятного момента для начала выступления рассматривалась смерть царствовавшего императора. Летом – осенью 1825 г. члены Северного общества обсудили и отвергли предложение А. И. Якубовича совершить покушение на императора Александра I. В октябре в Санкт-Петербург приехал А. О. Корнилович, сообщивший членам Северного общества о планах участников Южного общества начать вооружённое выступление летом 1826 г. и передавший «северянам» предложение Директории «южан» действовать совместно [Восстание декабристов (ВД). Т. 19. Москва, 2001. С. 372].

   Осенью 1825 г. в состав Северного общества вступил ряд офицеров гвардии. Однако к ноябрю 1825 г. организация не выработала конкретного плана вооружённого выступления.

Смерть императора Александра I [19 ноября (1 декабря)] и ситуация междуцарствия 1825 г. застали членов Северного общества врасплох, поэтому они не смогли воспользоваться обстановкой и были вынуждены присягнуть великому князю Константину Павловичу. Однако уже в день этой присяги 27 ноября (9 декабря) князь С. П. Трубецкой, вернувшийся 8(20) или 10(22) ноября из Киева, где поддерживал контакты с членами Южного общества, заявил К. Ф. Рылееву, что «…надобно приготовиться, сколько возможно, дабы содействовать южным членам, если они подымутся» (ВД. Т. 1. 1925. С. 184).

    С этого времени началась практическая подготовка к восстанию, центром которой стала квартира Рылеева, где проводились «решительные и каждодневные совещания» (ВД. Т. 1. С. 184). Руководство приготовлением к выступлению сосредоточилось в руках Рылеева, Трубецкого, князя Е. П. Оболенского, А. А. Бестужева, Н. А. Бестужева и князя А. И. Одоевского, а также руководителя Московской управы И. И. Пущина, срочно прибывшего в Санкт-Петербург в начале декабря. В период междуцарствия в обсуждении политических вопросов и планов заговора вместе с руководителями тайного общества активно участвовали барон В. И. Штейнгейль, Г. С. Батеньков, П. Г. Каховский (не раз предлагавший себя в цареубийцы), А. И. Якубович и командир 12-го егерского полка А. М. Булатов, принятый в состав Союза накануне декабрьских событий. О разработанных планах восстания руководители организации регулярно извещали членов санкт-петербургской ячейки Южного общества – П. Н. Свистунова, И. А. Анненкова и А. С. Горожанского, на содействие которых они рассчитывали.

    В конце ноября – декабре 1825 г. планы заговорщиков неоднократно менялись. Согласно показаниям А. А. Бестужева, руководство Северного общества (Рылеев, князья С. П. Трубецкой и Е. П. Оболенский, сам Бестужев) приняли после присяги великому князю Константину Павловичу решение, «чтобы всякое дело отложить по крайней мере на 2 Года, а там что покажут обстоятельства» (ВД. Т. 1. С. 436). Однако уже в день присяги 27 ноября (9 декабря) великому князю Константину Павловичу в Санкт-Петербурге появились слухи, что он намерен отказаться от престола. Согласно показаниям Рылеева, руководство общества решило «воспользоваться сим непременно» (ВД. Т. 1. С. 184). В то же время в случае принятия великим князем престола предполагалось «объявить общество уничтоженным и действовать сколь можно осторожнее, стараясь года в два или три занять значительнейшие места в гвардейских полках» (ВД. Т. 1. С. 184). В этой ситуации в течение двух ночей [с 26 на 27 ноября (с 8 на 9 декабря) и с 27 на 28 ноября (с 9 на 10 декабря)] Рылеев и братья Н. А. и А. А. Бестужевы ходили по Санкт-Петербургу, убеждая встречавшихся солдат, что от них скрыли завещание покойного государя, в котором якобы провозглашались отмена крепостного права и сокращение срока службы солдат до 15 лет. Согласно показаниям на следствии А. М. Муравьёва (из рода Муравьёвых), 29 или 30 ноября (11 или 12 декабря) «активное ядро» Северного общества (Рылеев, Оболенский, Н. А. и А. А. Бестужевы) разработало первоначальный замысел выступления: вывести «несколько рот» на Сенатскую площадь под предлогом обнародования якобы хранившегося в здании Сената завещания императора Александра I (в реальности там хранилась одна из копий Манифеста Александра I 1823 о передаче престола великому князю Николаю Павловичу); солдатам планировалось объявить, что в нём провозглашалось уменьшение срока солдатской службы. После прибытия рот на площадь руководители тайного общества хотели выдвинуть Сенату требование обнародовать конституцию (ВД. Т. 14. 1976. С. 390).

   К 6(18) декабря члены Северного общества располагали сведениями о том, что великий князь Константин Павлович не соглашается стать императором, полученными негласно из придворных кругов и от военного начальства. В этой ситуации лидеры «северян» решили воспользоваться неизбежной повторной присягой для реализации своих планов. В первой декаде декабря (по ст. ст.) члены тайного общества избрали (по другим данным – провозгласили) князя С. П. Трубецкого «диктатором», т. е. военно-политическим руководителем планируемого заговора (Белоусов. Диктатор. 2014). Одновременно был разработан новый план выступления. Согласно показаниям А. М. Муравьёва, вновь планировалось вывести солдат перед Сенатом (но теперь уже после получения известия об отречении великого князя Константина Павловича) и апеллировать к ложности сообщений об отказе цесаревича от престола (ВД. Т. 14. С. 388).

  В дальнейшем детали плана намечавшегося восстания обсуждались на совещаниях, ежедневно проводившихся у К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева (живших в соседних квартирах в доме Российско-Американской компании), а также на квартирах других членов общества: князя Е. П. Оболенского, П. Г. Каховского, князя А. И. Одоевского, А. П. Арбузова, Н. П. Репина, А. Н. Сутгофа, А. И. Якубовича.

  В это же время руководители Северного общества активно привлекали к заговору офицеров гвардейских полков, расквартированных в Санкт-Петербурге. В начале декабря Н. А. Бестужев принял лейтенанта А. П. Арбузова, в результате чего установилась прямая связь организации с Обществом Гвардейского экипажа, участники которого могли выступить главной движущей силой в ходе восстания. В итоге к середине декабря заговорщики заручились поддержкой примерно 90 офицеров (включая и тех, кто формально не был принят в состав тайного общества) и подчинённых им солдат лейб-гвардии Гренадерского, Измайловского, Московского и Финляндского полков, Гвардейского экипажа, лейб-гвардии Конной артиллерии и лейб-гвардии Конно-пионерного эскадрона. Кроме того, руководители организации надеялись привлечь на свою сторону лейб-гвардии Егерский полк, лейб-гвардии 1-ю артиллерийскую бригаду и некоторые другие части. Многие из офицеров, принявших участие в заговоре, разделяли политические идеалы декабристов, другие сомневались в законности предстоявшей присяги императору Николаю I. Наиболее подготовленной к выступлению частью оказался Гвардейский экипаж: А. П. Арбузов подробно разъяснял офицерам и матросам цели тайного общества. Однако вне влияния заговорщиков оставались старейшие гвардейские полки – Преображенский и Семёновский, а также лейб-гвардии Павловский полк, лейб-гвардии Сапёрный батальон, лейб-гвардии 2-я артиллерийская бригада.

   9–10(21–22) декабря, после получения известия о назначении присяги императору Николаю I на 14(26) декабря, руководители Северного общества приняли окончательное решение воспользоваться сложившейся ситуацией для предъявления политических требований, развернули непосредственную практическую подготовку выступления, распределили обязанности между основными участниками заговора. И. И. Пущин в этой связи писал в Москву видному члену организации С. М. Семёнову: «Случай удобен; ежели мы ничего не предпримем, то заслуживаем во всей силе имя подлецов» (ВД. Т. 20. 2001. С. 176).

Цели и план выступления

   В основу итогового плана, разработанного руководителями Северного общества, было положено решение вывести верные им полки на Сенатскую площадь в день присяги императору Николаю I и заставить сенаторов издать манифест, составленный заговорщиками. Данный документ был написан князем С. П. Трубецким; текст его не сохранился, при аресте Трубецкого в руки следствия попала лишь черновая рукопись манифеста. В ней содержались следующие положения: «уничтожение бывшего правления», свобода книгопечатания и уничтожение цензуры, свобода вероисповедания, отмена крепостного права, равенство всех сословий перед законом и уничтожение военных судов, свобода занятий, отмена подушной подати, монополий, рекрутчины и военных поселений, сокращение срока военной службы до 15 лет, учреждение выборных волостных, уездных, губернских и областных правлений с передачей им власти на местах, гласность судопроизводства и введение суда присяжных. Для проведения заявленных реформ планировалось создать Временное правление «из 2-х или 3-х лиц» [предполагаемые кандидатуры: Н. С. Мордвинов, М. М. Сперанский, И. М. Муравьёв-Апостол (из рода Муравьёвых) и другие, от тайного общества – Г. С. Батеньков]. Согласно показанию С. П. Трубецкого на следствии и свидетельству М. С. Лунина, приведённому в «Разборе Донесения тайной следственной комиссии государю императору в 1826 году» (ВД. Т. 1. С. 66; Лунин. 1988. С. 133), в состав Временного правления предполагалось включить представителей польского дворянства. Сенат должен был также издать манифест о созыве «общего собрания депутатов из всех губерний, из каждого сословия по одному (или двум)», а «депутатское собрание» (которое декабристы называли «Великим собором») – составить «законоположение для управления государством на будущее время» (ВД. Т. 1. С. 65, 107–108). Вступительную часть к манифесту должен был написать К. Ф. Рылеев, однако он 13(25) декабря из-за занятости подготовкой к восстанию попросил сделать это барона В. И. Штейнгейля, считая, что тот успешно справится с этой задачей (ВД. Т. 1. С. 188). Во вступлении, представленном Рылееву утром 14(26) числа (было уничтожено автором в тот же день), Штейнгейль провозглашал, что отказ великих князей Николая и Константина Павловичей от престола означает их пренебрежение интересами народа, в результате чего «осталось ему самому [народу] избрать себе правителя, и что потому Сенат назначает до собрания депутатов Временное правительство…» (ВД. Т. 14. С. 163). Одновременно по собственной инициативе свой вариант манифеста – «От Правительствующего Сената воззвание к народу» (не сохранилось) – составил Н. А. Бестужев. В нём он обосновывал готовность России к введению конституционного правления и объявлял о предстоявшем созыве народных представителей (ВД. Т. 2. 1926. С. 82). Данные проекты не означали принципиального отказа членов Северного общества от идеи монархии: окончательное решение о форме правления в России должен был принять «Великий собор». В случае если бы его члены одобрили введение в стране конституционной монархии, нового правителя следовало избрать из состава Императорской фамилии [члены Северного общества рассматривали кандидатуры великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II) и вдовы Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны].

   Переговоры с сенаторами должны были вести К. Ф. Рылеев и И. И. Пущин, а Г. С. Батеньков вызвался произнести в Сенате речь в пользу представительного правления. В случае неудачного хода восстания князь С. П. Трубецкой и Рылеев полагали возможным вступить в переговоры с Николаем Павловичем и требовать созыва народного представительства в обмен на согласие принести присягу новому императору.

   На совещаниях у К. Ф. Рылеева и князя Е. П. Оболенского 12–13(24–25) декабря был согласован окончательный план действий военных частей, которые планировалось задействовать в ходе переворота. Для привлечения солдат и матросов был выдвинут лозунг защиты прав великого князя Константина Павловича, которого младший брат Николай якобы незаконно отстранил от власти; для повышения заинтересованности солдат им надлежало внушить, что великий князь собирался уменьшить срок службы. Помощниками «диктатора» князя С. П. Трубецкого были назначены А. И. Якубович и А. М. Булатов; в ходе выступления им предстояло возглавить отдельные отряды для захвата Зимнего дворца и установления контроля над Сенатом. Фактически они становились главными распорядителями войск, которыми располагали повстанцы, поскольку «диктатор» Трубецкой в результате отсутствия в Санкт-Петербурге в течение года плохо знал новых членов тайного общества. Оболенский назначался начальником штаба, ответственным за действия заговорщиков в полках и их координацию.

   Согласно выработанному плану действий, Гвардейский экипаж [размещавшийся на Екатерингофской улице (ныне проспект Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге)] вместе с квартировавшими недалеко от него на Измайловском проспекте лейб-гвардии Измайловским полком и лейб-гвардии Конно-пионерным эскадроном должен был под командой А. И. Якубовича и Н. А. Бестужева занять Зимний дворец и арестовать Императорскую фамилию. Лейб-гвардии Московский полк, размещённый в казармах на Гороховой улице, под командованием А. А. Бестужева должен был пройти на Сенатскую площадь, попытавшись увлечь за собой расквартированные недалеко от его казарм лейб-гвардии Егерский (на 5-й и 7-й линиях слободы Семёновского полка, ныне Рузовская улица Санкт-Петербурга) и, возможно, лейб-гвардии Семёновский полки (на Загородном проспекте). На Сенатскую площадь также должны были проследовать лейб-гвардии Гренадерский и лейб-гвардии Финляндский полки (располагавшиеся соответственно в Петровских казармах на берегу Большой Невки и на 18–21-й линиях Васильевского острова) под командой А. М. Булатова, силами первого из них планировалось занять Петропавловскую крепость. По прибытии на Сенатскую площадь войска, верные восставшим, не должны были открывать огонь, так как члены тайного общества были уверены, что солдаты не станут стрелять друг в друга.

   Детали этого плана не были окончательно согласованы. Князь С. П. Трубецкой выступал за признание «старших» гвардейских полков (возникших ещё в 18 в.) руководящей силой восстания: в ходе выступления они должны были увлечь за собой «младшие полки» (возникшие на рубеже 18–19 вв.); в противном случае князь предсказывал неудачу. Также «диктатор» возражал против занятия Петропавловской крепости и арсенала, полагая, что это раздробит силы восставших. Кроме того, Трубецкой заявлял, что не примет командование над силами повстанцев, если на Сенатскую площадь не удастся вывести достаточное количество войск. К. Ф. Рылеев настаивал на том, чтобы каждый полк самостоятельно двигался к намеченным целям, а крепость и арсенал были бы заняты восставшими.

   Вечером 13(25) декабря Рылеев предложил П. Г. Каховскому совершить покушение на императора Николая I на Дворцовой площади. Однако после обсуждения данного плана руководители общества решили, что покушение должно быть совершено частным лицом, чтобы не дискредитировать участников преступлением. В ночь на 14(26) декабря Каховский, не желая действовать в одиночку, отказался от предложенного ему поручения.

Действия властей накануне восстания

   12(24) декабря было доставлено из Таганрога в Санкт-Петербург и доложено великому князю Николаю Павловичу донесение начальника Главного штаба И. И. Дибича (составленное на основе сведений, извлечённых из доносов И. В. Шервуда и А. И. Майбороды). Из него следовало, что в стране существовало влиятельное тайное общество противников самодержавной власти, с центрами в Санкт-Петербурге, Москве, 1-й и 2-й армиях; в донесении содержались и конкретные фамилии руководителей заговора (К. Ф. Рылеева, одного из братьев Бестужевых, не названного по имени). Санкт-петербургский военный генерал-губернатор граф М. А. Милорадович заверил Николая Павловича в том, что примет все необходимые меры для обнаружения заговорщиков, действовавших в столице, но вплоть до 14(26) декабря ничего не было сделано.

   12(24) декабря в Зимний дворец на встречу с Николаем Павловичем явился подпоручик лейб-гвардии Егерского полка и член Северного общества Я. И. Ростовцев. Он передал великому князю письмо, в котором сообщал о формировании масштабного заговора в стране и угрожал началом гражданской войны в случае принятия престола, обратился к нему с призывом «погодите царствовать» и просьбой «уговорить» великого князя Константина Павловича стать императором (Корф М. А. Восшествие на престол императора Николая I // 14 декабря 1825 года и его истолкователи. 1994. С. 254–255).

   После получения информации о заговоре Николай Павлович принял некоторые меры по стабилизации обстановки в столице. 13(25) декабря он подписал манифест о своём вступлении на престол (составленный М. М. Сперанским), а в 8 часов вечера созвал чрезвычайное заседание Государственного совета для официального объявления о своём вступлении на престол. На этом заседании были оглашены официальные акты (манифест и прилагавшиеся к нему документы, подтверждавшие переход права наследования от Константина Павловича к следующему по старшинству брату). После этого члены Государственного совета изъявили согласие на новую присягу, и Николай I отдал распоряжение о немедленном печатании присяжных листов и актов о своём вступлении на престол с целью их обнародования на следующий день. Чтобы избежать осложнений, новый император распорядился провести присягу для сенаторов, членов Государственного совета, генералитета и полковых командиров Гвардейского корпуса после 7 часов утра.

Ход восстания

   Ещё до начала выступления лидеры Северного общества столкнулись с нежеланием ряда участников декабристских организаций принять в нём участие. За несколько дней до восстания о своём принципиальном несогласии с его планом заявил фактический лидер санкт-петербургской ячейки Южного общества П. Н. Свистунов. 13(25) декабря командиры батальонов лейб-гвардии Финляндского полка полковники А. Ф. Моллер и А. Н. Тулубьев, входившие в состав тайного общества, отказались содействовать заговорщикам (однако руководители заговора продолжали надеяться на присоединение полка в ходе восстания).

   Вечером 13(25) декабря князь С. П. Трубецкой сообщил К. Ф. Рылееву и И. И. Пущину о том, что присяга Сената новому государю состоится ранним утром. Однако участники заговора приняли решение действовать по принятому плану, рассчитывая, что сенаторов удастся созвать с помощью сенатских курьеров.

   Первые попытки побуждения декабристами солдат не присягать новому императору были предприняты накануне восстания. Вечером 13(25) декабря или в ночь на 14(26) декабря поручик лейб-гвардии Конно-егерского полка А. В. Чевкин, тесно связанный с участниками тайного общества, один или в сопровождении неизвестного офицера явился в казармы 1-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка (на Миллионной улице, неподалёку от Зимнего дворца) и стал агитировать солдат выступить против присяги вместе с другими гвардейскими полками. Эта попытка окончилась неудачей, агитатор был арестован.

    Ранним утром 14(26) декабря начались беспорядки в лейб-гвардии Конной артиллерии. Несколько офицеров во главе с графом И. П. Коновницыным (из рода Коновницыных) и А. В. Малиновским, выполняя обещание, данное руководителям заговора, призывали нижних чинов отказаться от присяги, а затем сорвали её проведение, однако начальнику артиллерии Гвардейского корпуса генералу от артиллерии И. О. Сухозанету удалось изолировать их в отдельном помещении. Вырвавшись силой из-под ареста, офицеры смогли сбежать, однако поднять мятеж в рядах Конной артиллерии им не удалось. Несмотря на противодействие ряда офицеров (Н. П. Кожевников, И. И. Богданович и др.), присяга состоялась и в лейб-гвардии Измайловском полку. В этих условиях М. И. Пущин, участвовавший в подготовке восстания, отказался поднять против присяги квартировавший рядом с измайловцами лейб-гвардии Конно-пионерный эскадрон. А. И. Якубович, приехав к А. А. Бестужеву, также отказался возглавить Гвардейский экипаж и повести его на захват Зимнего дворца.

   Тем временем император, получив от санкт-петербургского военного генерал-губернатора графа М. А. Милорадовича уверения в совершенном спокойствии, принял в 8-м часу утра присягу от членов Государственного совета, Сената, генералитета и полковых командиров Гвардейского корпуса.

     В 10-м часу утра А. А. Бестужев прибыл в казармы лейб-гвардии Московского полка и стал обходить роты в сопровождении других офицеров-заговорщиков (в том числе ротных командиров – своего брата Михаила, князя Д. А. Щепина-Ростовского, В. Ф. Волкова и А. А. Броке). Представляясь солдатам адъютантом великого князя Константина Павловича, А. А. Бестужев заявлял, что Константин (якобы сокративший срок военной службы до 15 лет) не отказывался от престола и был арестован великим князем Николаем Павловичем, узурпировавшим престол, и призывал к выступлению против новой присяги. В итоге М. А. Бестужеву и князю Д. А. Щепину-Ростовскому, захватившим полковое и батальонные знамена, удалось вывести из казарм свои роты и примкнувших к ним солдат (всего около 700 человек). Бригадный командир генерал-майор В. Н. Шеншин, командир полка генерал-майор барон П. А. Фредерикс и командир одного из батальонов полковник П. К. Хвощинский, пытавшиеся преградить путь восставшим, были ранены Щепиным-Ростовским (первые двое тяжело). После этого восставшие части под командованием А. А. Бестужева двинулись по Гороховой улице к Сенату, по дороге к ним присоединился А. И. Якубович, решивший принять участие в восстании. Оставшиеся в казармах солдаты Московского полка (более 900 человек) в основном выступали против присяги, только после длительных уговоров шефа полка великого князя Михаила Павловича почти все они присягнули Николаю I.

   Восставшие подразделения лейб-гвардии Московского полка появились на Сенатской площади незадолго до 11 часов утра. А. А. и М. А. Бестужевы, князь Д. А. Щепин-Ростовский построили солдат в каре у памятника императору Петру I, напротив входа в Сенат; вокруг каре была образована заградительная цепь под общим командованием князя Е. П. Оболенского. Нижним чинам было объявлено, что надлежит отстаивать не только права законного правителя – Константина, но и требовать введения конституции («основных законов»). Многие рядовые не понимали смысла последнего слова, однако считали, что выступают за изменения своего положения (сокращение срока службы и т. д.).

    Собравшиеся на площади офицеры и солдаты вынуждены были бездействовать, ожидая подхода других полков и появления «диктатора» князя С. П. Трубецкого. Он в это время находился в здании Главного штаба на Дворцовой площади, периодически выходя на площадь и узнавая о происходящем. Решив, что собравшихся войск недостаточно для победы и не желая начинать кровопролитие при переходе повстанцев к активным боевым действиям, Трубецкой покинул Главный штаб и отправился к своей сестре графине Е. П. Потёмкиной, жившей на Исаакиевской площади, где и находился до конца дня. Отсутствие «диктатора» привело к тому, что восставшие фактически остались без руководителя. К. Ф. Рылеев, осознавая недостаточность собранных сил, отправился искать князя С. П. Трубецкого, затем поехал в казармы лейб-гвардии Финляндского полка, чтобы побудить полк выступить. На площади из числа лидеров заговора оставались князь Е. П. Оболенский и штатский И. И. Пущин. Заместители «диктатора» Трубецкого по командованию войсками – А. И. Якубович и А. М. Булатов – также не приступили к исполнению своих обязанностей. Первый явился на площадь, но не принял командования над восставшими. Булатов, как и Трубецкой, наблюдал за повстанцами со стороны, находясь на Адмиралтейской площади, но не решился присоединиться к ним, поскольку сомневался в успехе предприятия и не доверял руководителям заговора – Трубецкому и Рылееву.

    В 12-м часу дня начальник штаба Гвардейского корпуса генерал-майор А. И. Нейдгардт, а затем санкт-петербургский военный генерал-губернатор граф М. А. Милорадович сообщили государю о появлении на Сенатской площади отказавшихся от присяги солдат лейб-гвардии Московского полка. Император приказал Милорадовичу вывести на площадь уже присягнувший лейб-гвардии Конный полк и прекратить беспорядки. Из-за медленных сборов конногвардейцев граф отправился на Сенатскую площадь один. Прибыв туда, он начал агитировать солдат присягнуть новому императору. Опасаясь, что генерал-губернатору удастся убедить рядовых, П. Г. Каховский и князь Е. П. Оболенский нанесли ему два смертельных ранения – огнестрельное и штыковое (Заключение доктора медицины, Санкт-Петербургского штадт-физика В. М. Петрашевского: ВД. Т. 1. С. 277). Милорадович скончался в Конногвардейских казармах в ночь на 15(27) декабря. Вслед за этим в качестве парламентёра направился командующий Гвардейским корпусом генерал от кавалерии А. Л. Воинов, но повстанцы прогнали его.

   Около 12 часов император Николай I во главе 1-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка прибыл на Сенатскую площадь. Первоначально считая, что возмущение может быть не связано с заговором, о котором он получил известия, а его причиной является сомнение ряда солдат и офицеров в факте отречения Константина, император намеревался убедить восставших в законности своего вступления на престол. Поэтому, когда к нему подъехал покинувший ряды повстанцев А. И. Якубович, заявивший о переходе на сторону нового государя, Николай I приказал ему уговорить повстанцев сдаться при условии полного прощения. Однако Якубович, возможно, стремясь устроить переговоры между Николаем I и восставшими и вынудить императора удовлетворить часть требований членов тайного общества, убеждал повстанцев в страхе перед ними нового императора, а монарха (при повторном визите к нему) – в верности вышедших на площадь войск присяге великому князю Константину Павловичу. Это обусловило неудачу возложенной на него миссии. Одновременно с Якубовичем Николай I послал к восставшим флигель-адъютанта Н. Д. Дурново, но повстанцы не дали ему говорить и отогнали штыками.

    Неудача переговоров привела к тому, что император распорядился начать окружение Сенатской площади присягнувшими ему войсками. Сначала он лично разместил 1-й батальон лейб-гвардии Преображенского полка рядом с Адмиралтейским бульваром, выходившим на площадь. Затем генерал-майор А. Ф. Орлов расположил вверенный ему лейб-гвардии Конный полк перед батальоном преображенцев вдоль западного крыла Адмиралтейства до берега Невы. После этого рота Преображенского полка и два эскадрона конногвардейцев передвинулись к Неве и заняли подход к Исаакиевскому мосту. Кавалергардский полк был размещён на Адмиралтейской площади у дома князя Д. И. Лобанова-Ростовского, Конно-пионерный дивизион – на Английской набережной и на Сенатской площади возле Невы. Позднее лейб-гвардии Семёновский полк занял позицию у манежа лейб-гвардии Конного полка, сводный батальон из 3 рот лейб-гвардии Павловского полка – на мосту у Адмиралтейского канала рядом с семёновцами, а затем – на Галерной улице. Присягнувших солдат лейб-гвардии Московского полка разместили на углу Сенатской и Адмиралтейской площадей, рядом с забором, окружавшим строившийся Исаакиевский собор. Прибывшие позднее всех лейб-гвардии Измайловский и Егерский полки как наименее надёжные были оставлены в резерве на Адмиралтейской площади, а верная Николаю I часть лейб-гвардии Финляндского полка – на Английской набережной, рядом с коннопионерами и конногвардейцами. Удалось доставить артиллерийские подразделения лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады, но долгое время пушки стояли без оставшихся в арсеналах зарядов, за которыми пришлось дополнительно отправлять надёжных офицеров и нижних чинов. К концу дня император сосредоточил против восставших около 12 тыс. штыков и сабель. Непосредственное командование войсками, двинутыми против повстанцев, осуществляли сам государь, остававшийся на Адмиралтейском бульваре, и его брат великий князь Михаил Павлович, находившийся перед войсками, стоявшими у манежа Конной гвардии. Николай I также принял дополнительные меры по охране Зимнего дворца: у главных ворот была поставлена караульная рота лейб-гвардии Финляндского полка, во дворе – лейб-гвардии Сапёрный батальон.

   По мере прибытия на Сенатскую площадь верных ему войск император Николай I несколько раз приказывал атаковать восставших силами лейб-гвардии Конного полка. Однако это не привело к успеху вследствие гололедицы, затруднявшей действия конницы; в результате обе стороны не понесли существенного урона, так как повстанцы предпочитали стрелять вверх.

   Затем Николай I решил вновь прибегнуть к переговорам, направив к восставшим митрополита Санкт-Петербургского и Новгородского Серафима (Глаголевского) в сопровождении митрополита Киевского Евгения (Болховитинова). Оба митрополита уверяли солдат в законности присяги, уговаривали не проливать крови «единоверцев». В ответ П. Г. Каховский, обращаясь к митрополиту Серафиму, «просил его уговорить противную сторону не нападать», а потом обещал, что восставшие предъявят Сенату требования, которые заключаются в установлении «законного порядка» (ВД. Т. 1. С. 355). Однако эта попытка повстанцев вступить в переговоры с правительственной стороной оказалась неудачной.

   Около 1 часа дня на Сенатскую площадь почти одновременно прибыли рота лейб-гвардии Гренадерского полка и Гвардейский морской экипаж, что увеличило силы восставших более чем втрое (после присоединения к повстанцам почти всего лейб-гвардии Гренадерского полка их численность превысила 3 тыс. человек).

  Присяга в лейб-гвардии Гренадерском полку началась в 10-м часу утра. Участник заговора подпоручик А. Л. Кожевников пытался сорвать её, но был арестован, и церемонию довели до конца. В 12-м часов дня в казармы полка приехал член тайного общества князь А. И. Одоевский и, сославшись на то, что часть гвардии не присягнула новому императору, убедил ротного командира поручика А. Н. Сутгофа выступить. В результате Сутгофу, объявившему солдатам, что их обманули, удалось вывести свою роту (около 200 человек) из казарм, перейти по льду Неву (при этом, вопреки первоначальному плану, отказавшись от занятия Петропавловской крепости) и прибыть на Сенатскую площадь.

   В 12-м часу дня началась присяга и в Гвардейском морском экипаже, однако офицеры и ряд нижних чинов, подготовленные А. П. Арбузовым и другими заговорщиками, протестовали против неё, а лейтенант Ф. Г. Вишневский потребовал предъявления «оригинального акта» отречения великого князя Константина Павловича. Не сумев настоять на принесении чинами Гвардейского экипажа присяги, командир 2-й бригады 1-й гвардейской пехотной дивизии генерал-майор С. П. Шипов (в прошлом член Союза благоденствия) приказал арестовать Вишневского, после чего остальные ротные командиры потребовали взятия себя под стражу в знак солидарности. После сообщения лейтенантом Н. А. Чижовым известия о выходе солдат лейб-гвардии Московского полка на Сенатскую площадь Н. А. Бестужев побудил младших офицеров освободить ротных командиров, а вслед за этим вместе с А. П. Арбузовым повёл экипаж почти в полном составе (1,1 тыс. человек) на Сенатскую площадь.

  Наконец, во 2-м часу дня поручик Н. А. Панов вывел из казарм остальных солдат лейб-гвардии Гренадерского полка (за исключением одной роты и караульных; всего – более 1 тыс. человек) и повёл их через Неву, Миллионную улицу и Дворцовую площадь к Сенату. По дороге взбунтовавшиеся гренадеры встретились на Миллионной улице с артиллерийскими орудиями, которые император Николай I вызвал на усиление правительственных войск, однако, не имея приказаний, не тронули их. Гренадерам также удалось ворваться во двор Зимнего дворца, однако, увидев, что он находится под охраной гвардейского Сапёрного батальона, они отказались от мысли проникнуть в него и отправились на Сенатскую площадь, куда прибыли около 3 часов дня. Командир полка полковник Н. К. Стюрлер следовал за солдатами до их присоединения к мятежному каре, требуя возвращения в казармы, и был смертельно ранен П. Г. Каховским и князем Е. П. Оболенским (скончался от полученных ран на следующий день).

   Упущенные А. Н. Сутгофом и Н. А. Пановым возможности захвата Петропавловской крепости, Зимнего дворца (где находилась Императорская фамилия) и артиллерии, направлявшейся на помощь правительственным войскам, во многом обусловили исход восстания.

    Больше ни одна часть не примкнула к участникам восстания, несмотря на брожение и попытки к возмущению в ряде полков, произошедшие в этот день. Во время присяги в лейб-гвардии Финляндском полку участник заговора поручик барон А. Е. фон Розен вступил в спор с полковым командиром генерал-майором Н. Ф. Воропановым о законности процедуры. Позднее, побывав на Сенатской площади и получив инструкции от лидеров повстанцев, Розен направился в полк с намерением привести его на помощь своим товарищам, но не смог этого сделать, так как в полку почти одновременно был получен приказ императора двинуться на усиление правительственных войск. При переходе через Исаакиевский мост Розен остановил свой взвод, чем воспрепятствовал присоединению его и следовавших позади двух рот к частям, действовавшим на стороне нового государя. В случае успеха повстанцев на Сенатской площади подразделения под руководством Розена могли поддержать их.

    После присяги в Кавалергардском полку несколько офицеров – членов тайных обществ (И. А. Анненков, А. С. Горожанский, А. М. Муравьёв и др.) пытались задержать своих солдат, направленных на подавление восстания, но потерпели неудачу и вынуждены были выступить на стороне императора Николая I. Исключение составил А. С. Горожанский, который вёл агитацию среди нижних чинов и затем присоединился к восставшим.

   После появления на Сенатской площади Гвардейского экипажа офицеры-заговорщики предложили Н. А. Бестужеву как старшему в чине принять командование, но он отказался, сославшись на то, что морской офицер не может руководить сухопутными частями. После некоторых споров «диктатором» был избран князь Е. П. Оболенский. Руководители заговора так и не выработали чёткого плана дальнейших действий: часть (А. А. Бестужев, И. И. Пущин) придерживалась выжидательной тактики, полагая, что нужно продержаться до сумерек, когда на сторону заговорщиков могли перейти некоторые из верных правительству полков; сам Оболенский считал, что нужно вернуться в казармы для последующего закрепления там. В этой обстановке новый «диктатор» не отдал ни одного приказания.

    Не имея ещё полного представления о масштабах заговора и не желая допустить масштабного кровопролития в день своего вступления на престол, Николай I продолжал пытаться уговорить мятежные части покинуть площадь и вернуться в казармы. По его приказу к Гвардейскому экипажу дважды подъезжал великий князь Михаил Павлович и, ссылаясь на личные встречи с великим князем Константином Павловичем, обосновывал истинность его отречения. Опасаясь воздействия на солдат слов брата императора, занимавшего пост начальника 1-й гвардейской дивизии (в состав которой входили все три восставших полка), В. К. Кюхельбекер прицелился в великого князя из пистолета, но матросы Гвардейского экипажа помешали ему выстрелить. После этого Николай I приказал кавалерии снова атаковать восставших, что вновь окончилось неудачей.

   По мере приближения сумерек император и его приближённые выражали всё большее беспокойство из-за настроений собравшейся на площади и около неё толпы народа, часть которой выражала явные симпатии к восставшим (вплоть до обещаний присоединиться к повстанцам и нападений на полицейских и офицеров частей, верных государю), и возможности перехода некоторых гвардейских полков на сторону мятежников. Поэтому в 5-м часу дня под влиянием генерала от кавалерии И. В. Васильчикова и начальника штаба 1-й армии генерал-лейтенанта К. Ф. фон Толя Николай I решил использовать против повстанцев доставленные по его приказу четыре лёгких орудия лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады (три из них находились на углу Адмиралтейства, четвёртое – у манежа лейб-гвардии Конного полка).

    Перед началом стрельбы император послал к восставшим начальника гвардейской артиллерии И. О. Сухозанета, чтобы в последний раз предложить сдаться под угрозой расстрела картечью, но повстанцы прогнали и обстреляли парламентёра. 

Карл Кольман. Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. 1830-е гг.©

Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры «Государственный исторический музей»

Василий Тимм. Лейб-гвардии Конный полк во время восстания 14 декабря 1825 года на Исаакиевской площади. 1853.©

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2022. Фото: П. С. Демидов

    Заговорщики не воспринимали всерьёз угрозу императора, полагая, что артиллеристы не захотят стрелять по «своим». В этой ситуации Николай I отдал приказ о начале стрельбы. Первый выстрел ударил поверх голов восставших, которые ответили ружейными залпами в сторону пушек. После второго залпа строй повстанцев начал колебаться, после третьего они стали разбегаться по соседним улицам и набережным Невы. Отдельные офицеры-заговорщики (Н. А. и А. А. Бестужевы, М. К. Кюхельбекер) пытались остановить бегущих солдат для оказания сопротивления наступавшей кавалерии. М. А. Бестужев построил бежавших солдат лейб-гвардии Московского полка на льду Невы с целью последующего захвата Петропавловской крепости. Однако орудия лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады, выдвинутые к Неве, открыли огонь, в результате чего лёд на реке треснул и отряд повстанцев рассеялся.

    Уже вечером 14(26) декабря начались аресты участников восстания: первыми на Сенатской площади и около неё были арестованы М. К. Кюхельбекер, А. Н. Сутгоф и князь Д. А. Щепин-Ростовский.

Жертвы

    Вопрос о потерях среди восставших, правительственных войск и собравшейся толпы, в большинстве своём не принимавшей активного участия в происходивших событиях, недостаточно изучен ввиду отсутствия надёжных документальных данных. Указанное чиновником С. Н. Корсаковым число погибших – 1271 человек (Канн П. Я. О числе жертв 14 декабря 1825 г. // История СССР. 1970. № 6. С. 114–116), утвердившееся в 1970-х гг. в исторической литературе, в настоящее время признаётся историками недостоверным из-за полного несоответствия с информацией из других источников. Участник событий штабс-ротмистр лейб-гвардии Конного полка барон В. Р. Каульбарс насчитал вечером 14(26) декабря 56 тел, сложенных у забора Исаакиевского собора; всего, по собранным им данным, в этот день «лишились жизни» около 80 человек ([Каульбарс В. Р.] Конная гвардия 14 декабря 1825 года. Санкт-Петербург, 1880. С. 16). Военный историк Г. С. Габаев (по данным полковых историй и другим источникам, дополняющим подсчёты Каульбарса) подсчитал число погибших, смертельно раненных и пропавших без вести офицеров и солдат как с правительственной стороны (6 человек), так и со стороны восставших (41 человек). По подсчётам П. В. Ильина, количество убитых, пропавших без вести и умерших от полученных ран солдат восставших частей составило не менее 63 человек, а по косвенным данным, максимальное число жертв среди нижних чинов, участвовавших в восстании, не превышало 90–98 человек. Вышеприведённые подсчёты не включают несколько десятков жертв артиллерийского и ружейного огня среди гражданского населения в окрестностях Сенатской площади, при учёте которых общее количество погибших, умерших от ран и пропавших без вести в ходе восстания возрастает до 180–200, а раненых – до 400 человек.

Судьба участников восстания и его историческое значение

    Участники выступления 14(26) декабря и подготовки к нему (за немногими исключениями) после проведённого следствия были осуждены Верховным уголовным судом 1826 г. (45 человек) или подвергнуты административным наказаниям (41 человек). Отдельные лица из числа заговорщиков, в основном отказавшиеся от участия в восстании [всего не менее 35 человек, в том числе офицеры лейб-гвардии Финляндского полка А. Ф. Моллер, А. Н. Тулубьев, И. А. Базин, А. Ф. Гольтгоер, лейб-гвардии Московского полка А. А. Корнилов, А. С. Кушелев, Гвардейского экипажа А. П. Литке, Д. Н. Лермантов, А. Р. Цебриков, лейб-гвардии Измайловского полка В. Ф. и И. Ф. Львовы, лейб-гвардии Конного полка светлейший князь А. А. Суворов (из рода Суворовых), князь М. Ф. Голицын, граф Андрей К. Ливен (из рода Ливенов), лейб-гвардии Конной артиллерии А. Г. Вилламов, князь А. И. Гагарин, К. Д. Лукин], – удалены со службы или помилованы.

   Арестованные нижние чины были заключены на период следствия в Выборгскую и Кексгольмскую крепости, наиболее активные участники событий переведены в Петропавловскую крепость. Значительная часть солдат (около 1 тыс. человек) по итогам расследования была исключена из гвардии и переведена в полки Кавказского корпуса, другая часть (в основном вернувшиеся в казармы после разгрома восстания; более 1,3 тыс. человек) составила лейб-гвардии Сводный полк, отправленный на 3 года на Кавказ. Наиболее виновные солдаты и унтер-офицеры были либо подвергнуты тяжёлым телесным наказаниям по приговору военного суда с последующей отправкой на каторгу в Сибирь (8 человек), либо во внесудебном порядке разжалованы в рядовые и отправлены в дальние сибирские гарнизоны, Финляндский и Кавказский корпуса (6 человек).

   Наряду с восстанием Черниговского полка восстание на Сенатской площади стало реальной попыткой претворения в жизнь замыслов декабристов. Оказало значительное влияние на последующую эволюцию российского общественного движения и общественно-политической мысли, культурное развитие страны, способствовало идейному размежеванию среди образованной части российского общества и дальнейшему оформлению консервативного, либерально-прогрессистского и радикально-революционного политических направлений, а также формированию традиции «революционного движения» в России.

   Восстание нашло отражение в произведениях художественной литературы [в том числе романах Я. П. Полонского «Признания Сергея Чалыгина» (1867), Вс. С. Соловьёва «Старый дом» (1883; 3-я часть романа-эпопеи «Хроника четырех поколений»), Д. С. Мережковского «14 декабря» (1918), Ю. Н. Тынянова «Кюхля» (1924–1925), М. Д. Марич «Северное сияние» (1926–1931), О. Д. Форш «Первенцы свободы» (1950–1953), Б. Ш. Окуджавы «Бедный Авросимов» («Глоток свободы») (1969); повести Н. С. Лескова «Кадетский монастырь» (1880); стихотворениях Ф. И. Тютчева «14-ое декабря 1825» (1826), Г. В. Иванова «Декабристы» (1917), З. Н. Гиппиус «14 декабря 1918 года» (1918), А. А. Галича «Петербургский романс» (1968) и т. д.], музыки [оперы В. А. Золотарёва «Декабристы» (1925; 2-я редакция – «Кондратий Рылеев», 1957) и Ю. А. Шапорина «Декабристы» (1953)], живописи [картины К. И. Кольмана «Восстание на Сенатской площади в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825 года» (1830-е гг.), В. Ф. Тимма «Лейб-гвардии Конный полк во время восстания 14 декабря 1825 года на Сенатской площади» (1853), Д. Н. Кардовского «На Сенатской площади» (1927), Р. Р. Френца «Восстание декабристов на Сенатской площади в Санкт-Петербурге» (1950) и т. д.], театрального [спектакли «В 1825 году» (1925, постановка Б. М. Сушкевича по пьесе Н. А. Венкстерн, МХАТ 2-й); «Декабристы» (1967, постановка О. Н. Ефремова по пьесе Л. Г. Зорина, театр «Современник» и т. д.] и киноискусства [художественные фильмы «Декабристы» (1926, режиссёр А. В. Ивановский), «Звезда пленительного счастья» (1975, режиссёр В. Я. Мотыль), «Союз спасения» (2019, режиссёр А. Ю. Кравчук); документально-публицистический фильм «Дело декабристов» (2017, режиссёр М. А. Беспалый) и т. д.].

Ильин Павел Владимирович. Аффилированная организация: Санкт-Петербургский институт истории РАН.